Сын мой, брат твой Авзоний уже в самую минуту отъезда, поздно подарив меня сво­им посещением и скоро отняв его и в одно и то же время сказав мне и здравствуй и прощай, заявил, что он возвратится ни с чем, если не принесет тебе чего-нибудь из наскоро набросан­ных мной пустячков. Уже с полученным паспор­том седлался общественный конь, и благородного юношу, одетого в алую тунику, обтягивал пояс, однако же он, приставив писца, принуж­дал меня говорить, чтобы наскоро сказанное хватала быстрая рука и поспешную речь лови­ли письменные знаки. Итак, исполняя простой долг вежливости, прерываю долгое молчание не с рачением пишущего, а с необдуманностью диктующего. Письмо поспешное, без порядка в мыслях, без изысканности и искусства в выражениях - чтобы ты все находил в нем де­лом друга и ничего делом оратора. Считай его высказанным на ходу, данным в напутствие отправляющемуся. Священное Писание говорит: Не вовремя рассказ то же, что музыка во время печали (Сир. 22, 6); поэтому и я, пренебрегая красотами риторического искусства и украшениями ребячески ласкающей речи, обращаюсь к силе Священных Писаний, в которых нахо­дится [330] истинное врачевство ран, в которых вер­ные средства против скорбей. Там мать снова приобретает единственного сына на смертном одре, там настигшему горю говорится: Девица не умерла, но спит (Мк. 5, 39), там и четырех­дневный мертвец выходит спеленутый на голос зовущего Господа.

Я слышал, что ты в короткое время, поч­ти в одно погребение, похоронил двух дочерей своих, девушек, и что скоропостижная смерть похитила у тебя и целомудреннейшую и вернейшую супругу или, лучше, по силе веры, сест­ру твою Фавстину, в которой одной ты находил утешение после потери детей. Это похоже на то, что потерпевший кораблекрушение на бе­регу встречает разбойников и что по изречени­ям пророков убегающий от медведя наталки­вается на льва и простирающий руку к стене уязвляется змеей. Не говорю о последовавшем затем ущербе в хозяйстве; умалчиваю об опус­тошении варварским неприятелем всей провин­ции и о разорении во время общего опусто­шения твоих собственных имений; не говорю о захваченном вьючном и рогатом скоте, о взя­тых в плен и убитых рабах; и от единственной дочери, которая стала для тебя еще дороже от столь частых потерь и для которой избрал ты благороднейшего зятя, - и от единственной дочери ты получил больше печали, чем радости. Вот перечень испытаний твоих, вот борьба ис­конного врага с Юлианом, страдальцем Христо­вым. Испытания эти велики, если ты применя­ешь их к себе; но если применить их к самому сильному воителю, то это игра и тень борьбы. Блаженному Иову после испытаний бедствиями [331] была оставлена худшая из жен, чтобы научить его богохульству; у тебя взята лучшая, чтобы ты не имел утешения в бедствиях. Иное дело - терпеть ненавистную и иное - желать люби­мой жены. Он столь многих сыновей похоронил в одном гробе - в развалинах дома своего и, растерзав ризы в выражение родительской люб­ви, простершись на землю, поклонился (Господу) и сказал: Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да бу­дет имя Господне благословенно! (Иов. 1, 21). Ты, говоря очень умеренно, при погребении своих близких шел за гробом в сопровождении многих родственников и утешающих друзей. Он вместе с этим потерял все богатство, и когда один за другим приходили вестники бедствий, он твердо переносил удары при каждом поражении, выполняя на себе сказанное о мудреце: «Если сокрушенный разрушается мир, бестрепетно падает он под его развалинами» (Гораций). Тебе оставлена большая часть имения, чтобы иску­сить тебя настолько, сколько ты можешь снес­ти, потому что ты не достиг еще той степени, чтобы можно было направить против тебя все средства испытания.

Прежде богатый владетель и еще более богатый отец вдруг стал нищ и наг. И так как во всем приключившемся с ним он не согрешил перед Богом и не сказал ничего безумного, то Господь, радуясь о победе раба Своего и терпение его считая торжеством для Себя, сказал диаволу: Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? Ибо нет такого, как он, на зем­ле: человек непорочный, справедливый, богобо­язненный и удаляющийся от зла, и доселе тверд [332] в своей непорочности (Иов. 2, 3). Хорошо присо­вокупил: Доселе тверд в своей непорочности, потому что трудно не сожалеть о невинности, угнетенной несчастиями, и не поколебаться в ве­ре при сознании невинности страданий. В ответ на это диавол говорит Господу: Кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; но простри руку Твою, и коснись кос­ти его и плоти его, - благословит ли он Тебя? (Иов. 2, 4 - 5). Хитрый и заматоревший в днях зло­бы враг знает, что есть вещи внешние, которые философами мира называются αδιαφορα, то есть безразличными, и в потере или презирании которых нет полной добродетели; но есть и другие вещи - внутренние, которые, как любимые, со­ставляют предмет сожаления для мудрого. По­этому он смело отрицает похвалу Божию и го­ворит, что нисколько не достоин похвалы тот, кто ничего не дал от себя, а все от вне себя, ко­торый за кожу свою дал кожу детей и лишил­ся имения, чтобы пользоваться здравием тела. Из этого пусть усмотрит мудрость твоя, что твои искушения достигли только до этого пре­дела, что ты дал кожу за кожу, плоть за плоть и что все, что имеешь ты, готов отдать за душу свою; но что не простерлась еще на тебя рука Божия, не тронута плоть твоя и не сокрушены кости, при боли которых трудно не стонать и трудно в лице благословлять Бога, вместо того чтобы хулить. Поэтому и о Навуфее в Книге Царств говорится, что он не благословил Бога и царя и потому народом побит был камнями (см.: 3 Цар. гл. 21). А Господь, зная подвижника Своего, зная, что этот сильный муж не может быть побежден и в самой опасной и упорной [333] борьбе, сказал диаволу: Вот, он в руке твоей, только душу его сбереги (Иов. 2, 6). Тело святого мужа предается во власть диавола и сохраняется неприкосновенность души, чтобы вина пада­ла на грешника, а не на того, кто, поразив ум и чувства, извратил душевное состояние.

Итак, пусть другие хвалят тебя и превозносят панегириками победы твои над диаволом, пусть хвалят за то, что благодушно перенес ты смерть дочерей, что благочестивейшую супругу свою ты проводил не как покойницу, а как вре­менно разлучающуюся с тобой, что в сороко­вой день по успении их ты переменил траурную одежду и освящение мощей мученика возвра­тило тебе белую одежду, чтобы ты не скорбел о потере своей, о которой скорбел весь город, но радовался при торжестве мученика. Я никоим образом не буду обманывать тебя лестью и ласкать опасной похвалой. Скажу лучше то, что тебе полезно услышать: Сын мой! Если ты приступаешь служить Господу Богу, то при­готовь душу твою к искушению (Сир. 2, 1). Ког­да исполнишь все заповеданное тебе, говори: «Я раб, ничего не стоящий, потому что сделал, что должен был сделать. Взял Ты у меня (Гос­поди) детей, которых Ты Сам дал мне; отъял помощницу, которую дал мне в непродолжи­тельное утешение. Не сетую за то, что отъял, но воссылаю благодарение за то, что дал». Богатый юноша некогда хвалился, что он исполнил все предписанное в законе; но Господь ска­зал ему в Евангелии: «Одного ты не докончил: Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим... и приходи, и следуй за Мною» (Мф. 19, 21). Говоривший, что [334] он все сделал, при первой борьбе не мог побе­дить богатство. Поэтому-то и с трудом бога­тые входят в Царство Небесное, которое требует обитателей свободных, на легких крыльях воспаряющих к небу. Иди, говорит, и продай не часть имения, а все, чем владеешь, и раздай ни­щим - не друзьям, не сродникам, не ближним, не жене, не детям. Скажу нечто более: ничего не оставляя для себя из-за опасения собствен­ной бедности, чтобы не подвергнуться осужде­нию с Ананией и Сапфирой (см.: Деян. гл. 5), но все дай нищим и сотвори себе друзей от мамо­ны неправды, чтобы они приняли тебя в вечные кровы (см.: Лк. гл. 16), чтобы следовать за Мной и стяжанием своим иметь Господа мира; чтобы ты мог воспевать с Давидом: «Часть моя Гос­подь» (Пс. 15, 5; 72, 26) и чтобы, как истинный ле­вит, ничем ты не владел из земного наследства. И еще присовокупляю: продай и отдай имение, если хочешь быть совершенным, если желаешь достигнуть вершины апостольской славы, если хочешь, подъяв крест, следовать Христу, взяв­шись за рало, не оглядываться назад; если, будучи поставлен на высокой кровле, ты прези­раешь прежние одежды и если, чтобы убежать от госпожи египтянки, ты оставляешь верхнюю одежду мира (см.: Быт. 39, 12). Поэтому и Илия, поспешая в Царство Небесное, не может вой­ти туда с милотью, но одежду мира оставля­ет в мире (см.: 4 Цар. 2, 13). Но это, скажешь ты, дело апостольского величия и того, кто хочет быть совершенным. А почему же и ты не хо­чешь быть совершенным? Почему и тебе, перво­му в мире, не быть первым и в дому Христовом? Разве потому, что ты имел жену? Но ее имел [335] и Петр, и однако оставил ее с сетями и лодка­ми. Промыслительный Господь, желающий спасения всех и хотящий более покаяния, чем смер­ти грешника, отнял у тебя это оправдание, чтобы не жена тебя притягивала к семье, а чтобы ты следовал за ней, когда она влечет тебя в райские обители. Для детей, предваривших тебя о Гос­поде, стяжи блага так, чтобы части их служили не к обогащению сестры, а к искуплению души твоей и на пропитание бедным. Этих-то уборов просят у тебя твои дочери; этими-то драгоцен­ностями хотят они украсить свои головы. То, что имело погибнуть в шелковых одеждах, пусть со­хранится в дешевых туниках бедных. Они просят у тебя частей своих; соединившись с Женихом, они не хотят быть бедными и незнатными и требуют принадлежащих им украшений.

И нечем защитить тебе знатности и бо­гатства. Посмотри на святого мужа Паммахия и пламенного в вере Павлина пресвитера, кото­рые не только богатства, а и самих себя при­несли Богу. Против козней диавола они посвя­тили Богу не кожу за кожу, а плоть и кости и души свои. Они могут руководить тебя к выс­шему и примером, и наставлением, то есть и де­лом, и словом. И ты благороден, и они; но они во Христе благороднее. И ты богат и поче­тен, и они; они даже из богатых и почетных бедны и бесславны - и потому более бога­ты и более знамениты, что ради Христа бедны и бесславны. И ты благотворишь, потому что, говорят, служишь потребностям святых, при­зираешь монахов, очень много жертвуешь цер­квам. Но это - первые только опыты твоего воинствования. Ты презираешь золото: прези­рали [336] его и философы мира. Один из них - не говорю о других - бросил в море деньги, вырученные за продажу многих имений, говоря: «Идите от меня в глубину, злые склонности; я топлю вас, чтобы самому не быть потоплену вами». Философ - это животное, жаждущее славы, и презренный раб народной молвы - разом бросил всю свою казну; а ты думаешь, что уже стал на верху добродетели, если по­жертвовал часть из целого? Самого тебя хочет Господь в жертву живую, благоугодную Богу. Тебя, говорю, а не твоего, и увещавает к этому различными испытаниями, потому что Израиль вразумляется многими наказаниями и скорбями и потому что Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которо­го принимает (Евр. 12, 6). Бедная вдова две лепты бросила в сокровищницу, и так как она по­жертвовала все, что имела, то о ней говорится, что она всех богатых превзошла своей жертвой Богу (см.: Мк. 12, 43), которая ценится не по качеству своему, а по расположению приносящих. Хотя многим раздавал ты деньги свои и хотя некоторые облагодетельствованы твоей щед­ростью, но гораздо больше таких, которым ты ничего не дал, ибо и сокровища Дария, и бо­гатство Креза не могут удовлетворить бедных всего мира. И если ты себя самого отдашь Гос­поду и, будучи совершенным в апостольской добродетели, начнешь идти вослед Спасителю, то тогда поймешь, где ты был и какое послед­нее место занимал в воинстве Христовом. Ты не оплакивал умерших дочерей, и слезы отца на щеках твоих были осушены страхом Христовым. Но насколько выше Авраам, который [337] добровольно заколол единородного сына и не усумнился, что будущий наследник мира будет жить и после смерти. Иеффай принес в жер­тву дочь-девицу (см.: Суд. 11, 34-40) и потому-то упоминается апостолом в перечне святых. Не то только приноси Богу, что может похитить вор, ограбить неприятель, отнять конфискация, что может и прийти и отойти, что поступает во владение господам, сменяющимся, как вол­ны, и что - объединяя все одним словом - волей-неволей ты должен будешь оставить при смерти; а приноси то, что у тебя не может от­нять никакой враг, похитить никакой тиран, то, что с тобой пойдет в ад или в Царство Небес­ное и в обители райские. Ты строишь монасты­ри, и по островам Далмации получает от тебя содержание большое число святых, но ты луч­ше сделал бы, если бы и сам жил святым между святыми. Святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш (см.: Лев. 19, 2). Апостолы хвалятся, что они оставили все и последовали за Спасителем; читаем, что они ничего не оставили, кроме се­тей и корабля, и однако они увенчиваются на будущем Суде. Это потому, что, принеся самих себя, они оставили все, что имели.

Это говорю я не в порицание дел твоих и не для того, чтобы умалить благотворитель­ность и милостыни твои, но потому, что я не хотел бы, чтобы ты был монахом среди мирских людей или мирским среди монахов. Слыша, что душа твоя предана Божественному служению, я ожидаю от тебя всего. Если этому совету мо­ему противится или друг, или приятель, или родственник твой и отзывает тебя к наслаж­дениям роскошного стола, то знай, что он помышляет [338] не о душе твоей, а о своем чреве и что все богатые и роскошные пиры оканчиваются скоропостижной смертью. В течение двадцати дней ты потерял двух дочерей восьми и шести лет, и неужели думаешь, что может долго жить старик? Послушай у Давида, как продолжителен век его: Дние лет наших, в нихже седмьдесять лет, аще же в силах, осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь (Пс. 89, 10). Счастлив и достоублажаем тот, кого старость застигнет рабо­тающим Христу, кого последний день застанет подвизающимся ради Спасителя, кто не постыдится, когда будет говорить с врагами во вратах (Пс. 126, 5), кому в преддверии рая будет сказа­но: «Ты восприял все злое в жизни своей, те­перь же здесь утешайся» (см.: Лк. 16, 25). Бог не мстит дважды за одно и то же. Богатого, облекавшегося в порфиру, поглотило пламя геенны, а бедный и покрытый струпьями Лазарь, гной­ное тело которого лизали псы и который едва питал бедную душу свою от крупин стола богатого, принимается на лоно Авраамово и утешается, имея отцом столь великого патриарха. Трудно, даже невозможно, чтобы кто-нибудь наслаждался и настоящими и будущими бла­гами, чтобы и здесь питал чрево, и там питал дух, от одних удовольствий переходил к дру­гим, был первым в том и другом веке и являлся во славе и на небе и на земле.

Если тайное помышление возбудит в те­бе сомнение - почему я сам, увещатель, не таков, каким желаю, чтобы был ты, и что ты знаешь многих, которые пали и на пути более легком, в ответ на это я кратко скажу, что сло­ва мои - не мои, а Господа Спасителя, что [339] я увещеваю тебя не к тому, что мог бы сде­лать я сам, а к тому, что должен хотеть или делать тот, кто имеет быть рабом Христовым. Борцы сильнее тех, которые возбуждают их, и однако же слабейший возбуждает в борьбе сильнейшего. Смотри не на Иуду отрицающе­гося, а на Павла исповедывающего (Христа). Иаков, сын весьма богатого отца, один и без всего, только с посохом идет в Месопотамию; утомившись в пути, ложится на земле и, в неге воспитанный матерью своей Ревеккой, вместо подушки кладет под голову камень. Во сне ви­дел он лестницу от земли до неба и восходя­щих и нисходящих по ней Ангелов и Господа, утверждавшегося на верху ее, чтобы прости­рать руку падшим, чтобы взором Своим укреп­лять в подвиге восходящих. Поэтому и мес­то то называется Вефиль, то есть дом Божий, в котором ежедневно восходят и нисходят, ибо и святые падают, если будут небрежны, и грешники снова получают потерянную сте­пень, если скверны свои омоют слезами. Это я сказал для того, чтобы тебя не нисходящие устрашали, а восходящие ободряли. С худо­го никогда не берут примера; далее и в делах мирских возбуждения к доброму берутся от лучшей стороны.

Забыв об обещании и краткости письма, я хотел диктовать больше; по важности пред­мета и достоинству твоей личности незначительно все, что говорится здесь; но вот наш Авзоний стал требовать письма тебе, понуж­дать писцов и при ржании горячего коня, то­ропясь, стал укорять слабый ум мой в медлен­ности. Не говоря о других примерах, следуй [340] домашнему образцу святой Веры[1], которая, истинно последовав Христу, терпеливо переносит скорби странствования, и пусть будет тебе «женщина руководительницей в столь ве­ликом деле» (Энеида, 1).


[1] Вера была сестрой Юлиана, к которому написано это письмо.


<< Назад | Содержание | Вперед >>