3 сентября. Нижеследующие строки я получил из хорошего английского источника: «К сожалению, не могу сообщить вам много хорошего. Недавно мы должны были прорваться у Дарданелл, и все генералы достигли тех пунктов, которые были им указаны, но ни у одного из них не хватило предприимчивости и смелости выйти за пределы инструкции. Если бы они так поступили, то, по их мнению, мы обошли бы турок и отрезали их. Мне говорят, что ошибка эта будет исправлена в конце нынешнего месяца (сентября), но несомненно ценою более значительных потерь людьми. Несомненно производство снарядов в Англии растет скачками, хотя оно даже и приблизительно не достигло размеров потребности. Мне передают еще из очень хорошего источника, что гг. Армстронг изготовляют орудия, метко стреляющие на 22 мили, и что произведенные уже опыты стрельбы дали очень хорошие результаты». Военное положение России становится хуже и хуже, и находятся люди, доказывающие, что русские вовлекают немцев в мешок, совершенно так же, как утверждали, что отступление от Монса было стратегическим движением с целью привести к сражению на Марне!

5 сентября. Из-за развращенности и упрямства Сербии, мы можем потерять последние шансы перетянуть на нашу сторону Болгарию. Немцы предпринимают энергичнейшую попытку проникнуть в Болгарию через Сербию, и если им это удастся, то им нетрудно будет уговорить Фердинанда пойти с ними. Когда необходимо соглашение между государствами Антанты, то дело подвигается медленно, и Сазонов является страшным тормозом. [70]

6 сентября. Берлинский корреспондент нью-иоркского «Уордль» телеграфирует: «Англия просто потеряла голову от страха перед Германией. От этого абсурдного страха, ставшего навязчивой идеей, обезумели лучшие государственные люди Англии, которые забыли основные интересы своей страны и оказались готовы сделать нечто такое, что, в случае удачи, явилось бы величайшим несчастьем для будущего Англии. Россия действительно является великим врагом Англии в будущем. Если рассматривать достаточно отдаленное будущее, то невозможно притти к иному заключению. Именно с Россией придется считаться Англии завтра. Усилия Англии овладеть Дарданеллами и тем самым развязать руки своей будущей сопернице являются чудовищной политической ошибкой. Я всегда относился с величайшим изумлением и уважением к английским государственным деятелям, которые несомненно занимают первое место среди величайших политиков мира, но я утверждаю, что усилия Англии, имеющие целью отдать Турцию России, свидетельствуют о недостатке политического предвидения. Английский престиж был похоронен на дарданелльском фронте глубже, чем где бы то ни было; другими словами, наиболее тяжелым ударом, когда-либо нанесенным английскому престижу, является неудача на полуострове Галлиполи, которая несомненно скомпрометирует английское влияние на Востоке. К счастью для Англии (и наступит день, когда она даст себе в этом отчет) ее усилия овладеть Дарданеллами остались и останутся тщетными». Эти слова выдаются за мысли одного дипломата, с которым корреспондент встретился в Вене. В них есть большая доля правды.

8 сентября. Мне передают, что наш посланник в Софии не передал в Англию о своей беседе с болгарским премьер-министром, из которой видно было, что он (болгарский премьер-министр) был бы готов присоединиться к Антанте на условиях, для нас вполне приемлемых. Наш посланник ничего не сообщал об этой беседе, пока не стало поздно; тем временем русские обратились в бегство, и болгарский премьер-министр уже переменил свое мнение. Из-за отсутствия согласия между державами Антанты их предложения балканским государствам всегда были нерешительны, запоздалы.

Принятие российским императором верховного командования не совсем неожиданно. Он до некоторой степени, как мне думается, подозревал, что великий князь Николай вышибет его, [71] если он сам не вышибет великого князя, который теперь будет сослан на Кавказ наместником. У русских есть огромные резервы людей, но их потери орудиями, пулеметами, ружьями и снаряжением не так легко поправимы. Император становится очень непопулярным, Петербург пессимистичен и очепь склонен прислушиваться к германским нашептываньям.

12 сентября. Ходят слухи, как мне кажется, хорошо обоснованные, о большой французской экспедиции в восточное Средиземное море. Я предполагаю, что «политичный» генерал Саррайль будет командовать ею независимо от Гамильтона, так как французы не намерены терять людей в Галлиполи.

15 сентября. Я имел беседу с Ганото, который очень здраво смотрит на вещи. Взгляды его заключаются в следующем: независимая Польша; проливы и Босфор, равно как северное побережье Мраморного моря - Болгарии; Константинополь должен быть вольным городом, никаких укреплений ни на Босфоре, ни в Дарданеллах; для прохода из Средиземного моря в Черное и обратно - система Суэцкого канала, под европейской гарантией, проводимая международной комиссией.

21 сентября. Вчера вечером я обедал с сэром П. Мак Брайдом, агентом штата Виктория в Лондоне, и другим австралийцем, имени которого я не запомнил. Оба они проявляли большой энтузиазм по отношению к империи и гордость по поводу подвигов австралийцев, новозеландцев и канадцев. Они верят, больше, чем я, в возможность более тесной связи между метрополией и ее колониями. Они хотят исключения желтой, красной и черной рас и установления белой империи с представительным советом, заседающим в Лондоне. Просуществует ли Британская империя в таком виде, как сейчас, еще сто лет? Не превратятся ли колонии в независимые нации, когда они будут населены достаточно для того, чтобы защищать самих себя? В настоящее время они в своей обороне зависят от английского флота, и они глубоко заинтересованы в том, чтобы помочь нам против Германии, стремящейся к всемогуществу. Оба мои собеседника решительно осуждают позицию Соединенных Штатов. Они сказали, что в случае германской победы Америка все больше и больше колонизовалась бы немцами и стала бы немецкой по духу.

23 сентября. Делькассе очень угнетен неудачей в Дарданеллах. [72]

24 сентября. Балканы кипят, как котел. Делькассе, наконец, теряет веру в русских. Во время различных кризисов они все время вели себя положительно как идиоты.

Сейчас всякий называет Фердинанда свиньей, но это было очевидно. Его можно было в свое время купить.

26 сентября. Итак, началось серьезное наступление. Вчера вечером мы получили сообщение, что серьезное сражение началось вчера утром, при чем при хорошем успехе британских войск у Лооса, мы захватили 1600 пленных прусских гвардейцев. В Шампани значительный успех французов - около 10 000 пленных. В Артуа и Аргонне мы также выиграли территорию: на фронте в 24 километра мы продвинулись на четыре километра вглубь. Офицеры с фронта довольны положением.

Корреспондент «Таймса» сообщил по телефону, что мы захватили 25000 германских пленных. Это большое счастье, если это верно, но я опасаюсь, что это не помешает Болгарии напасть на Сербию, если Германия сделает то же самое.

27 сентября. Мы, повидимому, не проникли глубоко в германское расположение.

29 сентября. Сегодня днем состоялось собрание в министерстве общественных работ (Самба, министр-социалист) для заслушания речей г. Робертса и г. Ходжа, членов парламента, на тему о помощи, оказанной Франции Соединенным Королевством. Присутствовали Пуанкаре и несколько французских министров. Всего было около 200 человек. Председательствовал Пишон, произнесший превосходную речь. Некий мистер Смис, исключительно хорошо владеющий французским языком, сам произнес речь и дал на французском языке резюме речей гг. Робертса и Ходжа. Оба последние поставили себе задачей похвастать тем, что мы сделали, и делали они это в таком размере, что я почувствовал себя несколько неловко. Мистер Ходж показал себя искренним типичным британским рабочим и был убедительнее, чем мистер Робертс. Он был очень хорошо принят.

У Дардапелл мы оттягиваем время, и я полагаю, что мы отправимся в Салоники, но прибудем ли мы туда во время, чтобы запугать Фердинанда до нейтралитета? Балканские монархи с их тщеславием, честолюбием, интригами и семейными симпатиями и антипатиями - сущий ад. Они ставят свои личные интересы выше интересов своих стран, обычно стран усыновленных. [73]

Мистер Ходж сказал мне, что члену парламента Томасу не удастся повести за собой железнодорожников на забастовку, если правительство, т.-е. Асквит и Китченер объявят, что принудительная служба необходима для доведения войны до победного конца. Ходж говорит, что в этом деле публика вполне доверяет Асквиту и Китченеру, что означает недоверие к другим министрам. В своей речи он бранил дилетантов критиков, критикующих «после событий» дилетантов генералов, адмиралов, дипломатов, а также некоторых газетных критиков. Как бы то ни было, но если бы не разоблачения «Дэйли Мэйль» и «Таймса» относительно недостатка снарядов большой разрывной силы, то вопли Френча и его офицеров остались бы неуслышанными, и у нас не было бы министерства снабжений, которое улучшило постановку дела.


<<Назад | Содержание | Вперед >>