3 февраля. Сегодня я сопровождал Ллойд-Джорджа на аудиенцию у президента республики; разговор касался исключительно англо-французской или просто английской военной экспедиции в Салоники, с целью скомпрометировать Грецию и убедить Румынию помочь Сербии против австро-германской атаки, грозящей ей разгромом; британское правительство держится мнения, что для ослабления германского нажима на севере падлежит попытаться ввести новые силы на Востоке. Венизелос предлагает контингент в 5000 человек. Китченер считает, что необходимо послать армейский корпус в составе двух дивизий численностью, если это будут британские войска, в 36 000 человек. Президент сказал, что он усматривает известные преимущества, дипломатические и политические, в предложениях, выдвинутых г. Ллойд-Джорджем, и что французское правительство запросит о мнении генерала Жоффра, взгляды которого, по его сведениям, разделяются генералом Фошем и сэром Джоном Френчем, но он явно не предсказывал этим, что генерал согласится выделить какой-либо контингент из своих армий, и добавил, что дипломатические и политические соображения, которые могли бы оправдать игнорирование французским правительством взглядов военных властей, должны быть весьма вески. Ллойд-Джордж обратил также внимание президента на целесообразность учреждения во Франции совета с участием представителей от французского, русского и британского главнокомандующих, дабы последние были осведомлены о намерениях и операциях своих коллег. В настоящее время нет достаточной координации между армиями союзников, что дает преимущество германскому командованию. Г. Пуанкаре, повидимому, отнесся одобрительно к этому предложению.
4 февраля. В виду того, что канцлер казначейства пожелал иметь беседу с Брианом, я пригласил их на обед в посольство сегодня вечером. После обеда Ллойд-Джордж, Бриан и я расположились в библиотеке, и я взял на себя роль переводчика. Ллойд-Джордж немного понимает по-французски, но недостаточно; то, что было сказано обоими министрами, можно было сказать в течение 20 минут, но беседа затянулась более чем на полтора часа. Со стороны Ллойд-Джорджа она заключалась [46] в повторении почти тех же аргументов, которые он выдвигал в пользу салоникской экспедиции в беседе с президентом. Бриан сказал, что около трех месяцев тому назад он предлагал это средство в целях ослабления германского нажима на Бельгию и Францию - он имел в виду франко-британский экспедиционный корпус, численностью в 40 000 человек, но французские военные власти были против этого, и кабинет отверг эту идею. Вчера, в результате представлений британского правительства и после совещания по телеграфу с генералом Жоффром, кабинет пересмотрел свое прежнее отрицательное решение и принял это предложение в принципе. Свой взгляд Бриан изложил следующим образом. Чтобы улучшить положение в Бельгии и на севере Франции, следует распространить кампанию на Балканы. Экспедиция британских и французских войск в Салоники с участием греческой армии и при давлении со стороны России несомненно втянула бы Румынию в войну и определила бы позицию Болгарии, у которой, быть-может, и есть обязательства по отношению к Австрии и Германии и даже к Турции, что представляется вероятным, в виду увода турецких войск и орудий из Адрианополя, но она едва ли стала бы соблюдать эти обязательства, если бы страна увидела, что болгарские интересы лучше обслуживаются тройственным согласием, нежели Австрией и Германией. Если бы русские войска высадились в Варне, или вступили бы в Румынию с согласия ее правительства, то королю и правительству Болгарии пришлось бы выбирать между совместными действиями с тройственным согласием и падением.
12 февраля. Уррутиа сделал мне сегодня визит и придет завтра к завтраку. Он с сожалением констатирует, что в Мадриде господствует определенно германофильское настроение; даже те, кто привыкли ездить в Англию, настроены в пользу Германии и уверены, что немцы дойдут до Парижа; королева чувствует себя очень несчастной, так как она ненавидит немцев. Передают, что король сказал: «Il n'y a en Espagne pour les alliés que moi et la canaille» (в Испании за союзников стою только я и разная сволочь).
15 февраля. Здесь существует партия, которая хочет послать представителя в Рим, чтобы убедить окружающих папу (не его преосвященство, так как он непогрешим и не нуждается в убеждениях) в том, что Франция борется за правое дело и победит, и чтобы убедить Квиринал (не короля, потому что он [47] уже убежден), что интересы Италии требуют единства с Францией и Англией. Делькассе против такой миссии, а Бриан за нее.
16 февраля. Сегодня днем меня посетил некий мистер Морган, американский журналист. Он выехал в пятницу из Берлина в Берн и Цюрих и прибыл в Париж в воскресенье. Он говорит, что германская ненависть по отношению к Англии проникла отчасти и в Соединенные Штаты; он уехал, ибо в такой атмосфере нельзя было сделать ничего хорошего. Он беседовал с Яговым[1] относительно подводной блокады. Ягов заявил, что это не блокада, а лишь уведомление о том, что определенные зоны будут представлять опасность после восемнадцатого февраля, подобно тому, как опасны прогулки нейтральных между двумя вражескими траншеями. В настоящий момент, говорит мистер Морган, не может быть и речи о том, чтобы Германия сдалась. Когда он указал Ягову на то, как опасно провоцировать американское общественное мнение, подвергая опасности жизнь и собственность американцев, Ягов ответил, что Германия никого не боится и решила прибегнуть ко всем тем мерам, которые смогут нанести ущерб Англии, невзирая на последствия, вытекающие из этих мер для нейтральных. В Германии, думает м-р Морган, господствует взгляд, будто Америка уже сейчас старается сделать Германии как можно больше вреда, и что объявление войпы с ее стороны не ухудшило бы положения, так как Америка не может добраться до Германии; вместе с тем она уже сейчас снабжает Францию и Англию оружием и военной амуницией, не настаивая, однако, на посылке продовольствия в Германию. Все свое внимание Германия обращает в настоящее время на восточную границу; немцы надеются разбить русских, а затем они намерены атаковать франко-британскую линию. По мнению м-ра Моргала, немцы начинают чувствовать тягостность приостановки продовольственного снабжения, которую они сами на себя навлекли безрассудным объявлением подводной блокады. М-р Морган является корреспондентом нью-йоркского «Metropolitan Magazine».
17 февраля. Делькассе очепь смущен тем обстоятельством, что министр Самба присоединился к резолюции социалистической конференции в Лондоне:[2] это может повлечь за собою реконструкцию кабинета. Гед не участвовал в конференции. Извольский, которого я видел сегодня, в бешенстве по поводу выступления Самба. Акции социалистов понизились в настоящее время, и их легко можно удалить из кабинета, не вызывая [48] никакого движения в стране. Вчера я обедал в Кафе-де-Пари, где я не был уже несколько лет. Кафе было полным-полно. Много демимонденок, среди них некоторые со спутниками в хаки. Огни были погашены ровно в десять часов вечера. Кафе-де-Пари в настоящий момент самое людное место. Изредка довольно занятно посмотреть на нравы военного времени, но для меня нет ничего более раздражающего, чем ночные сборища; я предпочитаю покой Ритца, если не обедаю дома. Ни одно из балканских государств не намерено выступить. Каждое по очереди заявляет: «Прошу вас, извините меня». Мотивировка - или «у нас нет оружия», или «мы не можем выступить, пока не выступят соседи», или «момент еще не настал», или «то, что вы предлагаете, недостаточно». Они ожидают решительной победы той или иной стороны - вот как в действительности обстоит дело. Все они хотят шантажировать друг друга и нас.
21 февраля. Меня тревожит, что наши офицеры и солдаты ведут себя слишком непринужденно в занимаемых ими квартирах. В замке Жоннара в Па-де-Кале офицеры индийских полков выпили все вина и старую водку, а погреб у Жоннара был превосходный; они даже приглашали его самого обедать и пить свои собственные вина, а их ординарды вбивали гвозди в тонкую деревянную обшивку стен, чтобы вешать одежду своих господ. Жоннар не жаловался, но эти акты возмутительны; мы называем немцев, которые так поступают, разбойниками и бандитами, и мне становится стыдно.
22 февраля. Морской атташе вернулся из Средиземного моря; моряк в восторге от перспективы разгрома дарданелльских фортов и занятия Константинополя. Если это случится, то произойдут большие изменения. Болгария, Греция и Румыния, как голодные волки, бросятся на умирающего турка, чтобы отхватить себе клочок, а турки повернут фронт и предадут своих друзей-гуннов. Я надеюсь, что общественное мнение в Англии и за границей заставит державы отвергнуть в принципе русскую точку зрения о правах москвичей в отношении Константинополя и проливов между Черным и Средиземным морями. Боюсь, что Грей в этом вопросе не занимает такой твердой позиции, какой я желал бы; я имею в виду интернационализацию по принципам режима Суэцкого канала: это не удовлетворило бы Извольского и его хозяина. Наше новейшее и крупнейшее судно «Королева Елизавета» в Дарданеллах; у нас там очень крупные силы. [49]
Сюда занесена из Лондона сплетня о происходившем недавно «избиении» адмиралов, среди которых некоторые, но не все, невиновны; по этому поводу много ворчат.
24 февраля. Я давно подозревал поползновения Франции на Рейн, как границу с Германией, а также вожделения ее по части Сирии. Все это было подтверждено Делькассе в академической беседе сегодня вечером: Франция займет Майнц, Кобленц, Кёльн; Бельгия - Аахен. Сирия не представляет ценности, заявил он. Когда я спросил, почему же стремятся ею завладеть, он ответил, что здесь играют роль сентименты. Я не думаю, чтобы он знал о размерах русских претензий в отношении Константинополя и проливов.
Он высказал предположение, что мы, как всегда, захотим все взять себе, и спросил, что я готов предоставить Франции. Я ответил - Эльзас-Лотарингию и все, что не понадобится нам самим!
Он согласен, что было бы безрассудно оставить Гельголанд в руках Германии. Сегодня вечером я виделся с Титтони. Я заметил, что если Италия не выступит в ближайшем же будущем, то для нее может не оказаться добычи; он ответил, что имеются трудности, которые предстоит преодолеть, и он надеется, что это удастся. Трудности заключаются в недостатке вооружения и внутренних разногласиях. Делькассе говорит, что Италия располагает армией в 700 000 солдат, и что, как только Франция, Англия и Россия приблизятся к Константинополю, Болгария, Румыния и Италия захотят быть с нами, как с побеждающей стороной.
26 февраля. По пынешним временам ни о чем нельзя говорить. В «свете» только и говорят, что о балканской военной экспедиции Франции и Англии. Поговаривают о присоединении канадских и египетских войск к французской армии. Если это так, то следовало бы сделать это поскорее, чтобы форсировать выступление Болгарии и Румынии. Здесь все больше возрастает подозрительность касательно намерений России в отношении Константинополя. Считают целесообразным, чтобы Англия и Франция (в этом вопросе Англия ставится впереди Франции) заняли Константинополь раньше России, дабы московит не имел возможности совершенно самостоятельно решать вопрос о будущем этого города и проливов - Дарданелл и Босфора. [50]
[1] Подводная блокада Англии Германией. 4 февраля 1915 г. германское правительство объявило воды, омывающие Великобританию и Англию, военной зоной, в которой все неприятельские торговые суда будут топиться, при чем безопасность не гарантировалась также и нейтральным судам. Декларация эта вызвала резкий протест со стороны Соед. Штатов, в результате чего последовало со стороны Германии обещание щадить центральные суда, при чем нейтральность судна определяется не одним лишь флагом, а всей совокупностью обстоятельств. Февраль 1915 г. можно считать началом подводной войны в широких размерах. (О дальнейшем развитии подводной войны см. глава 10, прим. 1.). Подводную войну Германия противопоставила английской морской блокаде (см. глава 3, прим. 1). Однако, подводная война не могла достигнуть того эффекта, которого достигала блокада (взять противника измором). - Ягов - германский министр иностранных дел в начале войны. В отставку вышел в ноябре 1916 г.
[2] Лондонская конференция социалистов Антанты состоялась 14 февраля 1915 г. На конференции были представлены социалисты Англии (Независимая рабочая партия и Рабочая партия) Франции, Бельгии и России (меньшевики и эс-эры; представитель большевиков ограничился подачей декларации, объясняющей, почему большевики не будут участвовать в этой конференции). В порядке дня конференции стояло три вопроса: 1) права малых наций (Польша, Бельгия, Сербия); 2) колонии, 3) гарантии мира. Иначе говоря, собравшиеся социал-патриоты прямо перешли к обсуждению условий будущего мира, даже не поставив вопроса об отношении пролетариата к империалистической войне и молчаливо признав, что она, во всяком случае, должна быть доведена до победного конца, т. - е. до разгрома Германии. Участие в конференции «интернационалистов» из Независимой рабочей партии (Макдональд, Кейр-Гарди и др.) показало всю цену их интернационализма. Буржуазия убедилась, что они стоят на той же почве, что и вожди Рабочей партии, трэд-юнионов и пр. («сначала победа, а потом справедливый мир»). В этом было главное значение этой конференции для буржуазии, и напрасно лорд Берти беспокоился, что Самба скомпрометировал себя, участвуя в ней.