1. Политика мира и войны руководителей Третьей империи. - 2. Период «пустых лет», опасный для мира в Европе.



1. На первый взгляд кажется очень трудным согласовать мотивы, которыми руководствуется в своей иностранной политике канцлер Гитлер; иногда он пользуется маской Беллоны[1], иногда - маской мира. Но ведь посол Надольный сказал в свое время в Женеве, что Адольф Гитлер, подобно умершему Штреземану и даже лучше него, умеет в случае надобности говорить языком Иммануила Канта, автора трактата о вечном мире. Впрочем, Гитлер достаточно опытный политик, чтобы понимать, что в данной обстановке - по причинам как внутреннего, так и внешнего порядка - Германия еще не в состоянии проводить свою программу внешней политики с помощью силы. Национал-социалистический [49] хозяйственный план, рассчитанный на 4 года, находится лишь в стадии осуществления. Одной из глазных целей этого плана является материальная подготовка Германии к будущей войне. Экономическое положение Германии, которое и раньше было очень трудным, в последнее время значительно ухудшилось. Сложные проблемы экономического положения нельзя решать ни путем пропаганды, ни даже путем мощного развития военной промышленности. Кроме того, в современной Германии проявляются открыто религиозные трения и существуют тайные революционные центры, которые в случае взрыва вооруженного конфликта выявили бы свою разрушительную силу. Кроме того, не подлежит сомнению, что в современных условиях внешняя изоляция Третьей империи стала бы неизбежной в случае спровоцирования ею новой войны.

И теперь, как в эпоху графа Шлиффена, Германия должна считаться с невыгодной для нее гипотезой войны на два фронта: с одной стороны - Франция и Бельгия, к которым может присоединиться Англия, с другой стороны - Польша и Чехо-Словакия, которые в этом отношении займут на востоке то место, которое раньше занимала Россия. Та позиция, которую в настоящее время занимает правительство Третьей империи относительно коммунистической России, привела к франко-советскому и польско-советскому сближению, которое на практике аннулирует гибельные для мира последствия договора, заключенного в 1922 г. в Раппало. Одновременное улучшение советско-румынских отношений и лондонское соглашение[2] являются новыми элементами относительной стабилизации и мира, [50] намечающегося в последнее время в Европе на некоторый период.

Договор с Россией значительно улучшает стратегическую позицию Польши, позволяя ей усилить в случае необходимости оборону западных границ.

Для Франции изменение границ, проведенное в 1918 г., - что нашло свое выражение в возвращении районов Меца и Страсбурга в северо-восточную систему французских укреплений, - автоматически укрепило безопасность этой страны.

Если Германия спровоцирует новую агрессивную войну, то ей необходимо будет располагать мощной сухопутной и воздушной армиями, так как ей придется воевать одновременно и на востоке и на западе. Противовоздушная оборона германской территории должна быть достаточно сильной, чтобы успешно защищать, с одной стороны, Рурский бассейн и промышленность, расположенную в Рейнской области, а с другой стороны - Верхнюю Силезию и военную промышленность Саксонии. Совместные воздушные действия французских, бельгийских, польских и чехо-словацких эскадр, направленные против вышеперечисленных промышленных центров, могут стать серьезной угрозой германской военной промышленности. Поэтому неудивительно, что руководители Третьей империи пытаются применить на деле известный германский принцип: «только сильный устанавливает момент, когда он захочет поднять меч». Не забывая о политических моментах, они продолжают лихорадочно вооружаться.

В настоящее время Гитлер применяет к Австрии лозунг сплочения германской нации или так наз. «Глейхсшальтунг». Тот же метод он применит в Саарском бассейне и вообще всюду, где есть германское меньшинство, поддающееся национал-социалистической пропаганде. Понятно, что если бы он мог реализовать свои намерения мирным путем, не встречая при этом серьезных препятствий, создание новой германской империи, простирающейся от Северного моря до Адриатического, было бы лишь вопросом времени. Если бы ему удалось направить итальянскую экспансию на Балканы, что в настоящий момент является нереальной мечтой, войти в соглашение с Венгрией и целиком поглотить [51] Австрию, - если бы он мог одновременно с этим довести вооруженную силу Третьей империи до намеченной мощи, - тогда он, безусловно, мог бы диктовать свои законы Европе.

Вожди Третьей империи пытались использовать косность и отсутствие солидарности среди западных держав - в особенности последние польско-французские расхождения - и верили в возможность привлечения на свою сторону ближайшего соседа Германии - Польши. Заботясь о благосклонном нейтралитете Польши по отношению к «аншлюсу», они питали иллюзию, что взамен миража далеко идущей польской экспансии на север и на восток они могли бы добиться от поляков согласия на пересмотр польско-германской границы. Ведь руководители Третьей империи, несмотря на новый курс политики, не отказались от возможности поднять в известный момент этот вопрос, сущность которого сводится к овладению Германией польским Поморьем и Верхней Силезией.

Этот новейший план Третьей империи отличается некоторой смелостью. Однако, поляки были бы чрезвычайно наивны, если бы они не рассматривали попыток осуществления этого плана как величайшую угрозу своему будущему. Пока речь идет лишь о нейтрализации Польши, затем - о вовлечении ее под германское влияние в той или иной форме. Ведь каждый поляк инстинктивно понимает, что проведенное установление западных границ Польши и удержание за собой районов, угрожаемых со стороны Третьей империи, является необходимым условием полной независимости и безопасности государства, а также его державного положения как одного из первоклассных европейских государств.

Пожалуй, нет надобности напоминать польским сторонникам соглашения с Третьей империей - этим неисправимым мечтателям, впрочем, довольно немногочисленным, - наш опыт в 1790 г., завершившийся окончательным падением и разделом Польши. И теперь, так же как и 150 лет тому назад, Германия придерживавтся той же тактики. Теперь речь идет об аннулировании польских соглашений и, во всяком случае, об уничтожении военных конвенций, опасных в случае войны для Германии, а также об агитации, [52] которая может привести к изоляции и моральному разоружению Польши в отношении опасности, угрожающей ей с запада.

Польская нация жаждет мира и нуждается в нем, стремясь со всей последовательностью к его сохранению. Поэтому она дает единодушную оценку фактам, происходившим в последнее время и имевшим целью установление нормальных отношений Польши с Германией, расценивая их так, как они этого заслуживают. Это изменение отношений желательно, даже если оно будет временным, как с точки зрения общих интересов Европы, так и с точки зрения всех наших действительных друзей. Однако, теперешнее международное положение Польши ничем не напоминает положения Польши во второй половине XVIII в. Польская нация, преисполненная молодой и упругой энергией, уверена в своем великом будущем, несмотря на временную бедность. Наученные тяжелым опытом, поляки отлично понимают, что хотя их сближение с Германией и желательно, но если бы оно было ложно понято и использовано в духе тайных и коварных германских замыслов для морального и политического ослабления польской обороноспособности на западе, а также для разрушения польско-французского союза, опирающегося на общие прочные обоюдные материальные и моральные интересы обеих наций, то это сближение было бы более чем политической ошибкой - оно было бы самоубийством...

 

* * *

2. С чисто военной точки зрения опасность, заключающаяся в стремлении Германии к реваншу, становится серьезной в период так называемых «пустых лет», которые отвечают периоду сокращения рождаемости во время мировой войны. По расчету доктора Бюгдерфера, в 1915-1919 гг. уменьшилась рождаемость по сравнению с четырехлетием до войны на 44% во Франции, 39% в Германии, 37% в Бельгии, 27% в Италии и 17% в Великобритании[3]. [53]

Отрицательные последствия этого факта особенно чувствительно отражаются на тех государствах, где преобладают мужчины старшего возраста, т. е. свыше 40 лет. В настоящее же время, при равном их количестве в Германии и Франции, Германия имеет 22 218 000 мужчин в возрасте от 20 до 30 лет, в то время как во Франции их число доходит до 12 719 000[4]. Не следует забывать, что хотя рождаемость в Германии за последнее десятилетие значительно уменьшилась, она все же превышает рождаемость во Франции.

Однако, эти цифры никого не приводят в отчаяние; ведь, Франция имеет колонии с 60-миллионным резервом населения. Тем не менее, из этой таблицы следует, что, начиная с 1935 г., когда экономические неудачи гитлеризма доведут его до поисков спасения путем внешних авантюр, страны, граничащие с Германией, будут вынуждены укрепить свою безопасность чрезвычайными мерами. Этой цели можно достигнуть как продлением срока обязательной военной службы с одновременным увеличением основных кадров армии, так и усилением частей прикрытия с помощью сверхштатных запасных. Эти мероприятия только на первый взгляд кажутся простыми; они целиком зависят от внутренней сплоченности и полного понимания грозящей опасности, которые должны быть проявлены заинтересованными нациями. Не подлежит сомнению, что от успеха предупредительных мер подобного рода будет в значительной степени зависеть вопрос мира в Европе в столь критический для нее период, каким является промежуток времени от 1935 до 1940 г. [54]


[1] Богиня войны у древних римлян. - Р е д.

[2] 3 июля 1933 г. представители России, Польши, Румынии, Турции, Латвии, Эстонии, Ирана и Афганистана подписали в Лондоне соглашение, к которому затем присоединилась и Финляндия и которое возможно наиболее точным образом определило агрессора. Это соглашение считает агрессором то государство, регулярные или иррегулярные военные отряды которого нападают на чужую территорию, - безразлично, была ли объявлена война или нет. Это определение, в общем, согласуется с известной формулой Политиса, не принятой комитетом безопасности в Женеве в 1933 г. Оно выражает максимум доброй воли, достигнутой до сих пор на международной арене по этому столь важному для всеобщего мира вопросу.

[3] «Revue de l'Alliance Nationale», 1933 г.

Количество мужчин в возрасте от 20 до 25 лет, по германским (не особенно внушающим доверие) статистическим данным, представляется в ближайшем будущем следующим образом:

1930 г. 1940 г. 1950 г.
Германия 3 211 000 1 898 000 2 559 000
Франция 1 647 000 889 000 1 554 000
Италия 1 948 000 1 474 000 2 023 000
Польша 1 641 000 1 089 000 1 789 000

[4] «L'Ordre Nouveau», Париж, июнь 1933 г.


<< Назад | Содержание | Вперед >>