С каким горячим усердием я старался устроить пребывание с тобой в пустыне, это знает сердце, привыкшее к взаимной нежности. [27] С какими рыданиями, с какой скорбью, с каким горестным воплем я провожал тебя, когда ты удалялся, - это засвидетельствует тебе даже и настоящее письмо, носящее на себе, как ты видишь, следы слез. Но ты, как нежное дитя, свой отказ исполнить просьбу смягчил ласками, и я, нерассудительный, не знал тогда, что делать. Молчать? Но я не мог скрыть своего сильного желания (удержать тебя). Сильнее настаивать на своем? Но ты не хотел слушать, потому что не любил меня столько же, сколько я тебя. Отвергнутая любовь сделала то, что только могла. Кого не могла удержать, того ныне ищет возвратить. Так как ты, удаляясь, просил меня, чтобы я, переселившись в пустыню, прислал к тебе пригласительное письмо, и я обещал, то я зову тебя, поспеши. Не вспоминай о старых привязанностях, пустыня любит обнаженных. Да не устрашат тебя неудобства прежнего странствования. Ты, верующий во Христа, веруй и словам Его: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 33). Не нужно тебе брать ни сумы, ни посоха. Достаточно богат тот, кто беден со Христом.
Но что я делаю? Опять, неразумный, упрашиваю? Пусть умолкнут просьбы, пусть прекратятся ласки. Оскорбленная любовь должна гневаться. Ты, презиравший мои просьбы, быть может, выслушаешь мои упреки. Что ты делаешь в отеческом дому, изнеженный воин? Где окоп? Где рвы, где зимняя стоянка под кожами? Вот труба звучит с неба; вот на облаках шествует вооруженный полководец, имеющий покорить мир; вот меч, исходящий из уст царя, пожинает все встречающееся (Откр. 1, 16); а ты [28] каков выйдешь с постели в строй, из тьмы на солнце? Тело, привыкшее к тунике, не сносит тягости панциря; голова, покрытая полотном, отказывается от шлема; для изнеженной покоем руки жестка рукоятка меча. Выслушай слово Твоего Царя: Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает (Лк. 11, 23). Вспомни день твоего новобранства, когда ты спогребался Христу во крещении и словами таинства клялся оставить отца и матерь ради имени Христова. Вот противник в груди твоей покушается убить Христа. Вот враждебный лагерь расхищает вооружение и дары, которые ты получил, отправляясь на войну. Пусть милый внук (parvulus nepos)[1] повиснет у тебя на шее, пусть, распустив волосы и растерзав одежды, мать покажет сосцы, которыми питала тебя, пусть отец ляжет на пороге, ты перешагни седовласого отца и с сухими глазами воспари к знамени креста. Единственный способ оказать родственную любовь - быть жестоким в этом случае.
Придет, придет впоследствии день, когда ты победоносно возвратишься в отечество, когда ты войдешь в небесный Иерусалим, будучи увенчан за мужество. Тогда ты получишь согражданство с Павлом. Тогда и своим родителям ты испросишь право того же гражданства. Тогда ты помолишься и за меня, который вызвал тебя к победе. Мне небезызвестно, какие препятствия теперь, по твоим словам, задерживают тебя. У нас не железная грудь, не твердые предсердия. Мы не из камня родились, и не [29] гирканские тигрицы питали нас. Я и сам прошел через эти препятствия. То беззащитная сестра обоймет тебя нежными руками, то домочадцы, с которыми ты вырос, скажут: «Кому же мы будем служить?» То прежняя нянька, уже старуха, и дядька, второй отец в силу естественного почтения, воскликнет: «Подожди немного, пока мы умрем, и похорони нас». Может быть, и мать с иссохшими сосцами, с морщинистым челом будет стенать о тебе, припоминая, как она убаюкивала тебя у груди. Скажут, если угодно, и грамматики: «На тебя, склонившись, опирается весь дом» (Энеида, 12). Легко разрешает эти узы любовь к Богу и страх геенны. Писание повелевает повиноваться родителям; но кто любит их более, чем Христа, погубляет душу свою. Враг держит меч, чтобы поразить меня; я ли буду думать о слезах матери? Оставлю ли я для отца воинство Христово, тогда как ради Христа я не обязан даже похоронить его, хотя и обязан погребать всех ради Христа? Для Господа, грядущего на страдания, Петр, робко советующий, был соблазном. Павел, когда братья удерживали его, чтобы он не шел в Иерусалим, сказал: Что вы делаете? что плачете и сокрушаете сердце мое? я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса (Деян. 21, 13). Привязанность к близким - это стенобитное орудие, потрясающее веру, - должно быть отражено стеной Евангелия. Матерь Моя и братья Мои суть слушающие слово Божие и исполняющие его (Лк. 8, 21; Мф. 12, 49-50). Если они веруют во Христа, они будут благосклонно смотреть на мои намерения подвизаться во имя Его. Если не [30] веруют, то пусть мертвые погребут своих мертвецов. Но это, скажешь ты, имеет значение по отношению к мученичеству.
Ошибаешься, брат, ошибаешься, если думаешь, что христианин когда-нибудь не терпит преследования; тогда-то особенно ты и находишься в осаде, когда не знаешь, что ты в осаде. Враг наш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1 Пет. 5, 8), а ты предполагаешь мир? Он приседит в ловительстве с богатыми в тайных, еже убити неповиннаго; очи его на нищаго призираете. Ловит в тайне, яко лев во ограде своей; ловит еже восхитити нищаго (По 9, 29-30); а ты, будущая добыча, под тенью ветвистого дерева вкушаешь сладкий сон? То меня преследует роскошь, то пытается захватить скупость, то чрево хочет быть мне богом вместо Христа; то нечистые пожелания побуждают изгнать обитающего во мне Святого Духа, осквернить храм Его. Преследует, говорю, меня враг, у которого «тысяча имен, тысяча способов вредить» (Энеида, 7); я ли, несчастный, попадаясь в плен, буду считать себя победителем?
Я желаю, любезнейший брат, чтобы, взвесив тяжесть соблазнов, ты исчисленные нами влечения считал не менее преступными, как и идолослужение. Внемли изречению апостола, который говорит: Знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идолослужитель, не имеет наследия в Царстве Христа и Бога (Еф. 5, 5). И хотя вообще Богу противно все, что имеет отношение к диаволу; а идолослужение имеет отношение к диаволу, ибо ему посвящены все идолы. Однако апостол в другом месте делает [31] подробное и поименное исчисление такого рода: Итак, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение, за которые гнев Божий грядет на сынов противления (Кол. 3, 5-6). Не в том только состоит служение идолу, если кто двумя пальцами бросит ладану на жертвенный костер или совершит возлияние, почерпнув из чаши стакан цельного вина. Пусть скажет, что нет идолослужения в любостяжании, тот, кто назовет справедливым предание Христа за 30 сребреников. Пусть скажет, что нет попрания святыни в похоти, тот, кто нечистым смешением с жертвами общественного невоздержания осквернил члены Христовы и жертву живую, угодную Богу. Пусть признает, что нет идолослужения в обмане, человек, подобный тем, которые, по свидетельству Деяний апостольских, утаив часть цены своей вотчины, были поражены внезапным отмщением (Деян. гл. 5). Приметь, брат, что тебе не следует оставлять за собой того, что принадлежит тебе. Всякий из вас, сказал Господь, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником (Лк. 14, 33). Отчего же ты такой малодушный христианин?
Взгляни на Петра, оставившего сети; взгляни на мытаря, вставшего от мытницы и тотчас же соделавшегося апостолом. Сын Человеческий не имеет, где главы подклонити, ты ли будешь ходить по обширным портикам, по громадным пространствам крыш? Ожидая наследия века сего, ты не можешь быть сонаследником Христовым. Растолкуй, что значит слово «монах», то есть имя твое? Что же ты делаешь в толпе, будучи один? Это я говорю не как корабельщик, [32] сохранивший в целости корабль и товары и незнакомый с бурями; но как только что выброшенный кораблекрушением на берег, трепещущим голосом рассказываю собирающимся плыть. В том водовороте Харибда роскоши поглощает здоровье. Там устами девиц привлекательная поверхность Сциллы влечет к окончательному кораблекрушению стыдливости. Здесь варварский берег, тут морской разбойник диа-вол готовит оковы для будущих пленников. Не будьте доверчивы, не будьте беспечны. Пусть водная равнина гладка, как в пруде; пусть ветер едва колеблет поверхность неподвижной стихии; эта поляна обильна горами. Внутри сокрыта опасность; враг находится внутри. Приготовляйте канаты, развешивайте паруса, рей креста да утвердится на челе. Но, может быть, ты скажешь: «Что же? Неужели все, находящиеся в городах, не христиане?» Ты стоишь не на одинаковых условиях с другими. Послушай, что говорит Господь: Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим... и приходи и следуй за Мною (Мф. 19, 21). А ты обещался быть совершенным, ибо, когда, оставив военную службу, ты обрек себя на девство ради Царства Небесного, чему иному последовал ты, как не совершенной жизни? А совершенный раб Христа не имеет ничего, кроме Христа. Если же имеет что-либо, кроме Христа, то уже несовершен. А если несовершен, то прежде солгал. Клевещущие уста убивают душу (Прем. 1, 11). Итак, какой же мне сделать вывод? Если ты совершен, то зачем ты желаешь отеческого имущества? Если же несовершен, то ты обманул Господа. Евангелие Божественным [33] гласом вещает: Никакой слуга не может служить двум господам (Лк. 16, 13), и осмелится ли кто творить Христа лжецом, работая Господу и мамоне? Пусть такой человек говорит часто сам себе: «Сказано: Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Лк. 9, 23). Я ли, обремененный золотом, буду считать себя следующим за Христом? Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал (1 Ин. 2, 6).
Если ты (как я уверен) ничего не имеешь против моих доводов, то отчего же ты, будучи так хорошо приготовлен к войне, не ратуешь? Неужели ты надеешься подвизаться в своем отечестве, тогда как и Господь в Своем не сотворил знамений? Почему же? С надлежащим благоговением выслушай причину. Никакой пророк не принимается в своем отечестве (Лк. 4, 24). Но, скажешь ты, я не ищу чести. Достаточно для меня свидетельства моей совести. И Господь не искал чести, Он, удалившийся от толпы народа, хотевшего поставить Его царем. Но где нет чести, там презрение. Где презрение - там чистая обида; где обида - там негодование; где негодование - там нет покоя; где нет покоя - там ум часто отвлекается от предположенной цели. А где вследствие беспокойств убавляется сколько-нибудь от твоего усердия, там его становится менее, а уменьшенное не может быть названо совершенным. Из этих доводов вытекает то заключение, что монах в своем отечестве не может быть совершенным. А не желать быть совершенным - значит погрешать.
Сбитый с того пункта ты укажешь на клириков. Осмелюсь ли я сказать что-нибудь против [34] них, хотя они, конечно, пребывают в своих городах? Сохрани Бог, чтобы я сказал что-нибудь против них, потому что, будучи преемниками апостольскими, они священными устами совершают дело Христово: благодаря им мы - христиане. Имея ключи Царства Небесного, они некоторым образом судят прежде дня судного. Они сохраняют невесту Христову в трезвенной непорочности. Но, как я кратко сказал выше, иное дело монахов, иное - клириков. Клирики пасут овец - я сам пасусь. Они живут от алтаря; мне, как бесплодному дереву, полагается секира при корне, если я не принесу дар к алтарю. Я не могу отговариваться бедностью, когда Господь в Евангелии похвалил престарелую вдову, вложившую в сокровищницу две монеты, которые только и оставались у нее. Я не должен садиться прежде пресвитера; он, если погрешу, может предать сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасен (1 Кор. 5, 5). И в Ветхом Завете всякий, не повиновавшийся священникам, или вне стана побивался камнями от народа, или платил своей кровью за пренебрежение к священству, будучи усекаем мечом (Втор. 17, 12). А теперь неповинующийся усекается духовным мечом; или, будучи извергнут из Церкви, разрывается хищными челюстями демонов. Поэтому, если нежные ласки братьев убеждают тебя вступить в чин клириков, я порадуюсь твоему возвышению, но буду бояться падения. Если кто епископства желает, доброго дела желает. Мы знаем это, но не забудь, что говорится далее: Но епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целому дрен, благочинен, честен, страннолюбив, [35] учителей, не пьяница, не бийца, не сварлив, не корыстолюбив, но тих, миролюбив (1 Тим. 3, 1-3). Изложив дальнейшие требования к сану епископскому, ап. Павел не оставил без внимания и третьей степени священства, говоря: Диаконы также [должны быть] честны, не двоязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы, хранящие таинство веры в чистой совести. И таких надобно прежде испытывать, потом, если беспорочны, [допускать] до служения (1 Тим. 3, 8-10). Горе человеку тому, который, не имея брачной одежды, приходит на вечерю. Ему тотчас же придется услышать: Друг! Как ты вошел сюда не в брачной одежде? И когда он промолчит, будет сказано слугам: Связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов (Мф. 22, 12-13). Горе тому, кто, получив талант, завязал его в убрус и, тогда как другие делали прибыльные обороты, сохранил только то, что получил. Он будет поражен гласом негодующего Господа: «Лукавый раб, почему ты не отдал серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью?» (Мф. 25, 27). То есть ты должен был бы сложить к алтарю то, чего не в силах нести. Потому что, пока ты, ленивый торжник, держишь при себе динарий, ты занимаешь место другого, который мог бы удвоить эту сумму. Посему, как добрый служитель приготовляет себе почетное место, так кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней (1 Кор. 11, 27).
Не все епископы - истинные епископы. Ты обращаешь внимание на Петра, но не забудь и Иуду. Ты имеешь в виду Стефана, но [36] взгляни и на Николая, которого Господь осудил Своим изречением в Апокалипсисе как виновника постыдных вымыслов и основателя ереси николаитов. Да искушает каждый себя и потом да приступает к клиру. Церковный сан не делает христианином. Корнилий сотник, еще будучи язычником, сподобился дара Духа Святого. Юный Даниил судит старцев. Собирающий ягоды Амос внезапно становится пророком. Пастырь Давид избирается в цари. Младшего ученика Иисус больше любит. Брат, садись ниже, чтобы, когда придет кто-нибудь моложе тебя, тебя пригласили сесть выше. На ком почивает Господь, как не на кротком, и смиренном, и трепещущем словес Его (Ис. 66, 2)? Кому более вверяется, от того более и требуется. Сильные сильно мучены будут. Да не гордится кто-либо одной чистотой девственного тела, тогда как за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда (Мф. 12, 36); когда даже гневающийся на брата своего повинен в человекоубийстве. Нелегко стать на место Павла, принять сан Петра, уже царствующих со Христом; опасно, как бы не пришел Ангел, который разорвет завесу твоего храма и двигает твой светильник с места его (Апок. 2, 5). Намереваясь строить башню, разочти расходы на будущую постройку. Выветрившаяся соль ни к чему не годна, как только к тому, чтобы выбросить ее вон на попрание свиньям. Если падет монах, умолит за него священник. Но кто будет молиться за падшего священника?
Так как моя речь переплыла трудные места и утлая ладья, пробиравшаяся среди утесов, выбитых пенистыми валами, выбралась наконец на простор, то теперь можно распустить [37] паруса и, оставив за собой подводные камни спорных предметов, подобно радующимся мореходцам, воспеть в заключение торжественную песнь. О пустыня, украшенная цветами Христовыми! О пустыня, в которой находятся те камни, из каких устрояется апокалипсический град Великого Царя (Апок. 21, 18)! О пустыня, веселящаяся перед лицом Божиим! Что делаешь в сем мире, брат мой, ты, который дороже мира? Доколе будет тяготить тебя тень от крыш? Доколе ты будешь заключен в темнице дымных городов? Поверь мне, я не знаю, вижу ли я что-нибудь, кроме света. Хотелось бы, отложив бремя тела, воспарить к чистому блеску эфира. Боишься ли ты бедности? Но Христос называет блаженными бедных. Ужасаешься ли труда? Но никакой борец не увенчавается, не быв покрыт потом. Заботишься ли о пище? Но вера не боится голода. Неприятно тебе сложить изможденные постом члены на голую землю? Но Христос возляжет с тобой. Не понравится тебе иметь непричесанные волосы на невымытой голове? Но глава твоя есть Христос. Ужасает тебя неизмеримая обширность пустыни? Но ты мысленно переносись в рай. Пока ты мысленно будешь находиться в раю, в то время ты не будешь в пустыне. Не пользуясь баней, кожа, скажешь ты, покроется струпами? Но кто однажды омылся во Христе, тому нет нужды во вторичном омовении. Кратко сказать, на все возражения ты услышишь ответ апостола: Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8, 18). Слишком изнежен ты, брат, если и здесь хочешь радоваться с миром, и впоследствии царствовать со Христом. [38]
Придет, придет тот день, когда сие тленное и мертвенное облечется в нетление и бессмертие. Тогда блажен тот раб, которого Господь найдет бодрствующим. Тогда на глас трубы содрогнется земля с народами, а ты возрадуешься. Мир жалобно возопиет, когда Господь пойдет на Суд; и сонмы земнородных будут ударять в грудь. Могущественнейшие в былое время цари будут трепетать обнаженные. Предстанет на Суд Венера со своим потомством. Приведутся тогда незнаемый Юпитер и глупый Платон со своими учениками. Аристотелевы аргументы будут бесполезны. Тогда ты, необразованный и бедняк, возрадуешься и воссмеешься и скажешь: «Вот Распятый мой, вот Судья, Который, будучи повит пеленами, плакал в яслях. Вот Он, Сын рабочего и Труженицы; Он, Который, будучи носим на руках Матери, бежал в Египет, Бог - от человека; Он, одетый в багряницу, увенчанный тернием; Он - волхв, имеющий беса, и са-марянин. Взгляни, иудей, на руки, которые ты пронзил; взгляни, римлянин, на бок, который ты проколол. Посмотрите, то ли это тело, которое, как вы говорили, было украдено ночью учениками». Любовь твоя, брат, подвигла меня сказать тебе это; чтобы ты, тяготящийся в настоящее время трудом, увлекся высказанными мной представлениями.[1] Parvulus nepos вместо Nepotianus (к которому также писал Иероним) - игра слов.