Господин Лифляндский генерал-губернатор. - Что касается до Пугачевского бунта, то нигде теперь ни малейшей воровской шайки не слышно, а упражняется теперь генерал граф Панин набеги киргизские народы пресечь, да башкирцев привести в совершенное спокойствие, в чем и успех везде его трудам соответствует. Пугачева я (по) читаю теперь на дороге к Москве; он во всем винится и сам себя почитает всякой казни достоин. Он, действительно, Донской казак Зимовейской станицы, и многие Донские казаки его знают, и они никогда сами к нему не приставали, а шалили с ним Яицкие казаки, и Башкирцы, и Татары, и Волжские бурлаки, да беглые, коих на Волге много;  п р о ч и х  ж е  в е з д е  и з  д е р е в е н ь  б р а л и  и  г н а л и  с и л о ю  и  з а с т р а щ а я,  а  и н д е  и  м у ж и к и,  н а д е я с ь  н а  с в о б о д у  и  н а  н е п л а т е ж а  п о д а т е й,  к  н и м  п р и с т а л и;  теперь же везде и все тихо. Чужестранного ни единого человека при Пугачеве никогда не было; он сам ни читать, ни писать не умеет, служил в Прусском походе и в нынешней войне две компании; дворян он везде вешал по злобе. Сей разбойник не устрашим, но не видно в нем лишной остроты, а еще меньше систематический смысл или дух, но урывками действовал, как на ум что пришло, и наипаче прямой его предмет был грабежа, а потом пить, есть хорошо. -  Е г о  г и с т о р и я  с х о д с т в у е т  в о  в с е м  г и с т о р и и  р а з б о й н и к а  С т е н ь к и  Р а з и н а,  который завладел Астраханью при царе Алексее Михайловиче, и многими городами, называя себя царем Федором Федоровичем, и посылал послов в Персию, и четыре года его из Астрахани не могли выбить: проказы те же, и в те же места и теми же людьми. Сей край еще в великом невежестве, то есть Оренбургской, Астраханской и низовые земли. - Теперь приступлю к ответу на третье ваше письмо о хлебном торге. Правда, что в  Н и з о в ы е  м е с т а  г о л о д  с о в е р ш е н н ы й  у ж е  н а с т о и т,  в некоторых местах хлеб не родился, в других не сеяли, во многих хлеб не снимали с поля, а армии возвращаются в Империю, а магазейны должно пополнять для военных людей, да и жителям должно пропитание доставить, и все делается что можно для сих необходимых нужд, и все губернаторы наставлены, чтоб друг другу всевозможные вспоможения делали. - От сената имею представление, чтоб вывоз хлеба на время остановить, но я на сие не поступила еще, для того что ведаю все неудобности от [293] того быть могущшие, наипаче вывозить из Риги. Подумаю, что б скорее всего способствовало унять все о невыпуске хлеба из Риги представлении: если бы господа Лифляндцы одни или обще с Эстляндцами так учтивы были и взяли бы на себя прокормление города Питербурха, или отчасти или весь, за деньги: например, еслиб четвертей тысяч до дву сот за умеренную цену в будущем году договорить сюда доставить, дабы тем дополнить недостаток низового каравана, который, чаю, и ожидать не можно и не должно, а сей город хлебом снабден от сентября 1774 и на 15 месяцев; а как я уеду у Москвы, так еще людей убавится. А если сие не сделают, то будем стараться как можно, ибо есть надобно. - Впрочем остаюсь к вам доброжелательна. Екатерина. Октября 26 числа 1774 года.

Текст воспроизведен по изданию: История классовой борьбы в России в материалах и документах. - Л., 1926. С. 293-294.