Когда предерзостные деяния, совершенные в Вене 6 октября, заставили меня покинуть город, превратившийся в вертеп самых диких и презренных страстей, я еще мог предаваться надежде, что преступное помешательство части венского населения не будет продолжительным. Я мог ожидать от столь здравого и правомерного вообще смысла жителей моей столицы, что они окажут посильное содействие тому, чтобы в кратчайшее время восстановить уважение к забытым законам, подвергнуть преступников заслуженной каре и водворить в городе нарушенную безопасность для жизни и собственности.

Это ожидание было обмануто. Не только потому, что зачинщикам мятежа в Вене посредством террора, которому в истории существует лишь один равный пример, удалось укрепить свою узурпированную власть над отчасти парализованным от страха, отчасти погруженным в дикий удар городом и, таким образом, предотвратить в стенах Вены [265] возвращение к законности; нет, и за стенами города с возрастающим успехом распространялись зловредные проявления их анархических стремлений.

С соседней провинцией, находящейся в открытом восстании, были завязаны изменнические сношения; по всем частям моего государства были разосланы гонцы, дабы, под лицемерным предлогом, будто бы дело идет о защите угрожаемой свободы, даже там, где порядок до сих пор не был нарушен, воздвигнуть знамя бунта и предать ужасам анархии, гражданской войны и гибели мои неизменно мирные земли, жаждущие законного развития свободы.

Со дня моего восшествия на трон благо моих народов было задачей моей жизни. Сие некогда засвидетельствует история моего правления, история последних семи месяцев в особенности. Но было бы равносильно измене возложенному на меня провидением долгу, если бы я долее стал терпеть крамолу, которая ведет трон и монархию к краю гибели и, на место предоставленной мною конституционной свободы, стремится создать состояние безграничного господства насилия.

Памятуя сей долг, я с сердцем, обливающимся кровью, вижу себя вынужденным выступить, как в моей столице, так и повсюду, где проявится мятеж, бесстрашно под'емлющий теперь свою главу, и бороться с ним, пока он не будет совершенно раздавлен, пока не восстановится порядок, спокойствие и законность и пока не будут преданы в карающую руку закона убийцы моих верных слуг: графов Ламберга и Латура.

Дабы достигнуть этой цели, я из различных частей монархии посылаю боевые силы против Вены, центра восстания, и возлагаю на моего фельдмаршала лейтенанта князя фон-Виндишгреца главное командование всеми войсками во всех моих государствах...

В то же время я снабжаю поименованного князя соответствующими полномочиями, дабы он, по собственному усмотрению, мог в возможно короткое время завершить дело мира в моей империи.

По подавлении вооруженного восстания и восстановлении спокойствия, задачей моего министерства будет, по соглашению с членами учредительного рейхстага, урегулировать прессу, ведшую себя до сих пор с необузданным злоупотреблением, право союзов и народное ополчение и создать таким образом состояние, которое, не посягая на свободу, должно обеспечить закону силу и уважение.

Возвещая моим народам эти постановления, принятые мною с неуклонной решительностью в сознании моих обязанностей и моих прав, я уповаю на искреннее и энергичное содействие всех, кому дороги [266] благо императора, их отечества, их семей и истинная свобода и кто увидит в моем теперешнем решении единственный путь для того, дабы предохранить монархию от распадения, а самих себя от ужасов анархии и разложения всех общественных связей.

---

Текст воспроизведен по изданию: Социальная борьба в Западной Европе XIX века в подлинных документах. - Ч. 1. - Л., 1924. С. 265 - 267.